На главную

 

CURRICULUM VITAE
(МОЙ ПУТЬ В ГЕОЛОГИИ)

В школе я планировал после получения аттестата пойти учиться на какой-нибудь физический факультет. Мне нравилась физика, я отличался определенными способностями к математике, посещал физический и математический кружки в Доме Пионеров, был победителем общегородских олимпиад по физике. Однако мои родители взволновались, как бы по окончанию ВУЗа меня не отправили работать в какой-нибудь атомный городок, и уговорили меня поступить в Ленинградский Горный институт на геофизический факультет, и я ни разу не пожалел потом о сделанном мною выборе.
До поступления в институт я рос в достаточной мере домашним ребенком. Мне, наверное, было труднее, чем многим моим сверстникам, привыкать к условиям кочевой геологической жизни, я никогда не увлекался охотой и рыбной ловлей ни в школе, ни в последующих экспедициях, но свойственный мне с детства романтизм помог мне освоить если не все, то, по крайней мере, многое из того, что надо знать и уметь геологу, ходящему своими ногами по земле. Мне пришлось работать и в горах, и в пустынях, и в тайге, и в тундре, ходить большие расстояния, носить тяжелые рюкзаки, ходить на маленьких лодочках по бурным рекам, жить в палатках и ночевать под открытым небом, и воспоминания об этой моей жизни наполняют мою душу теперь, когда я приблизился к восьмому десятку своих лет.
Две первые производственные практики практически ничего не дали мне, как будущему научному исследователю — это была стандартная работа техника-геофизика с магнитометром или радиометром в руках, но зато оставила сильные впечатления о первозданной природе, особенно работа в горах Тувы, где мы доходили до края ледника. Существенно более интересной оказалась третья производственная практика на территории Карелии в Болотной партии, в одной из экспедиций Первого главка Министерства геологии СССР, где мы с помощью радиометра специальной конструкции изучали радиоактивность торфов на предмет выявления ореолов рассеяния радиоактивных элементов от предполагаемых урановых месторождений. Нами было выявлено несколько перспективных аномалий, но дальнейшая судьба их опоискования нам неизвестна. В этой же партии я писал свой дипломный проект, где дал теоретические расчеты эффективности таких поисков с используемой аппаратурой и изложил свои оригинальные соображения о методике проведения таких работ. Снова в этой экспедиции я появился через 10 лет с докладом на их научно-производственном совете о крупных элементах тектоники Балтийского щита, изучавшихся мною с использованием космических снимков. По окончании доклада меня спросили, где, по моему мнению, следует искать новые месторождения урана на данной территории, и, исходя из своих гипотез о структурном контроле этих месторождений, я показал им на составленной мною схеме тектоники несколько точек. Это вызвало у слушателей ажиотажный интерес, так как, не зная о ничего о локализации урана (такие сведения были секретны), я попал на несколько известных им и перспективных рудопроявлений. К сожалению, это не привело к дальнейшей производственной проверке моих теорий.
По завершении своей учебы в Горном институте я был распределен в Лабораторию аэрометодов АН СССР, созданную член-корреспондентом АН СССР Николаем Георгиевичем Келлем. В ней работал широкий спектр специалистов разного профиля: фотографы, фотограмметристы, аэросъемщики, геоморфологи, геоботаники, почвоведы, меня приняли в аэрогеофизическую группу. В этой группе я летал на самолете АН-2, выполняя обязанности оператора при аэрогеофизических съемках, составлял аэромагнитные карты, ходил с магнитометром для наземной проверки выявленных аэромагнитных аномалий и составлял на основе всего комплекса данных разные схемы геологического содержания.
Первые мои полеты проходили над Судомской возвышенностью (Псковская область). Предполагалось с помощью аэромагнитной съемки подтвердить гипотезу С.С.Шульца, что под толщей осадочных пород этой возвышенности соответствует выступ кристаллического фундамента. Выполненные расчеты глубин залегания верхних кромок аномалиеобразующих тел не подтвердили этого предположения. Результаты этих моих работ нашли отражение в монографии “Судомская возвышенность”, собранной С.С.Шульцем. Лишь через некоторое количество лет, по мере накопления опыта, я увидел в магнитном поле, что этой возвышенности отвечает в фундаменте овальный в плане блок, что в принципе подтверждало гипотезу С.C.Шульца об унаследованности формами земной поверхности глубинных структур.
Далее я несколько лет моих полевых исследований были посвящены Кольскому п-ву. Я участвовал в аэрогеофизических съемках, строил аэромагнитные карты, ходил в наземные маршруты с магнитометром и геологическим молотком. Ассигнования на аэрогеофизику мы получали от военных, для которых выполняли спецтему по исследованиям возможности обнаружения образцов боевой техники по создаваемым ими магнитным полям. Щедрое финансирование позволяло проводить площадные аэрогеофизические (аэрогаммамагнитные) съемки, использующиеся для решения геологических задач и в принципе совершенно бесполезные для заказчиков. Военная тематика была для меня достаточно неинтересна, но в отчетах по спецтеме я написал теоретические главы, в которых были рассмотрены принципиальные возможности существующей аппаратуры для решения задач, поставленных перед нами, и влияние инерционных свойств аппаратуры на результаты измерений. Потом по этим материалам один из членов нашей группы состряпал кандидатскую диссертацию и защитил ее на Ученом Совете одного из военных учебных заведений. А мне зато была предоставлена возможность работать с материалами площадных аэромагнитных съемок.
Помимо договорных работ, обеспечивающих нас ассигнованиями на производство аэромагнитных съемок, наша группа выполняла также бюджетную работу по совершенствованию методов аэрогаммамагнитной съемки для целей геологического картирования. Наиболее существенным результатом было создание специального фотоаппарата для фотосопровождения аэросъемочных маршрутов. Впрочем внедрения этот аппарат не имел, и серьезных инструкций по фотосопровождению не было создано. В этих работах я не принимал участия.
В рамках Академии наук, в составе которой числилась наша Лаборатория аэрометодов, никакой отчетности о выполненной работе с нас не требовали. Шеф нашей группы составлял периодически какие-то отписки, руководства над нами в обшем никто не осуществлял, и каждый был волен заниматься, чем ему было угодно. В этих условиях полной свободы своих действий я начал с того, что отработал все результаты аэромагнитных съемок, которые выполнялись как мною, так и до моего появления в Лаборатории аэрометодов, и составил на все заснятые нами территории аэромагнитные карты в графиках, как тогда рекомендовалось профессором Горного института А.А.Логачевым. В ходе этих работ я осознал, что карты в графиках это далеко не лучшая форма представления материала, что внедрение их обусловлено тайной задачей скрыть большие искажения записи в результате инерционных искажений существующей аппаратуры и смещения элементов записанных полей по маршрутам из-за неравномерной скорости самолета при полетах на малой высоте с обтеканием рельефа. Мною были начаты самостоятельные исследования эжтого вопроса, которые впоследствии привели к созданию новой методики построения аэрогеофизических карт при съемках на малой высоте полета.
Кроме того в летнее время предпринимались полевые работы для проверки выявленных аэромагнитных аномалий. Это осуществлялось с помощью наземных магнитометрических маршрутов с описанием всех встреченных геологических обнажений. Хотя результаты этих походов были достаточно скромными, но все же нам удалось внести какой-то свой вклад с геологические представления. Наиболее существенным было обнаружение пород, близких по составу к железистым кварцитам, на месте тех аномалий, которые ранее безоговорочно связывались с ультраосновными интрузиями, а также исследования магнитных метасоматитов в периферии тел щелочных гранитов.
Результаты работ по этому этапу нашли отражение в сборниках трудов “Вопросы разработки и применения аэрометодов в геолого-геофизических исследованиях” и “Аэрометоды при поисках полезных ископаемых и геологическом картировании”, которые более, чем наполовину. был наполнены моими статьями, а также в ряде других публикаций.
В 1961 году Лаборатория аэрометодов была переведена из Академии наук в ведомственное подчинение Министерства геологии и охраны недр СССР. Началось формирование нового плана работ, кончилась та вольница, которая тогда процветала в академических учреждениях естественного профиля. Наш шеф попытался продолжить работу по обеспечению фотосопровождения аэрогеофизических маршрутов, но мы встретились с сильной конкуренцией других более оснащенных учреждений, ведущих такие работы и преуспевших более, чем наша группа. Поэтому я предложил новую тему — разработка методики совместного использования аэрофотометода и материалов аэрогеофизических методов для целей геологического картирования. В нашей Лаборатории были группы, ведущие работы по использованию аэрофотометода при геолого-географических исследованих, так что эта тема не выпадала из общего профиля работы нашего учреждения. Для пробивания этой темы в планах Министерства я был командирован в Москву. Хотя к тому времени аэрофотоснимки уже находили использование в работах некоторых геологических подразделений, но в Министерстве геологии уже был поднят вопрос о сплошном переходе к использованию аэрофотометода в геологии, и предложенная мною тема, расширяющая эту проблему, была сочтена своевременной и перспективной и утверждена на коллегии с запрошенными нами ассигнованиями. По приказу Министра геологии эта тема значилась как одна из четырех главных научно-исследовательскх тем, проходящих по нашей Лаборатории. Указанная тема была запланирована на три года и решалась на примере Балтийского кристаллического щита, но работы по этой проблеме я продолжал и последующие годы и на той же территории в рамках серии ряда договорных тем с Северо-Западным геологическим управлением и по бюджетной теме, посвященной изучению структуры крупных интрузивных массивов на основе комплекса аэрофотометода и геофизических методов.
Не оставляя своих геофизических исследований, я, неудовлетворенный тем, как мои коллеги неполноценно дешифрировали аэрофотоснимки, не извлекая из них всей наличной в них информации, занялся сам аэрофотометодом. Опираясь на свой опыт интерпретации геофизических материалов, я сумел найти и разработать новые методические приемы комплексного использования снимков и геофизических данных, позволяющих строить более достоверные карты физических полей и более полно извлекать информацию из данных съемок разными методами, как при дешифрировании снимков, так и при интерпретации данных геофизических съемок. Это обусловило повышение объективности и однозначности геологических построений и точности геологического картирования.
Результаты этих исследований вошли в серию “Методических руководств” и “Методических указаний”, выпускаемых Всесоюзным геологическим институтом в связи с разработкой методики крупномасшабного геологического картирования, в которых главы по использованию аэротометода и аэрогеофизических методов и их комплексирования были написаны мною лично или в соавторстве с другиими членами группы, в которой я работал. Внедрение способов комплексного истолкования данных дистанционных методов позволило установить ряд новых для того времени геологических данных по территории Кольского п-ва. Некоторые вопросы нашли отражение в фондовых и опубликованных работах и в докладах, которые я делал на разных совещаниях.
В 1970 году я был переведен на космическую тематику, в связи с тем, что к этому времени использование космических снимков в геологии начало приобретать все более широкое значение, а исследования по космическому дешифрированию, выполнявшиеся соответствующей группой в нашей Лаборатории, оказались не на уровне требований к этой важной проблеме. Кроме того в эти годы начались исследования по возможностям использования аэрорадиолокационных снимков при геологических работах. Этой съемкой были отсняты значительные территории, полученные снимки были розданы в разные группы, так что помимо основной группы, отвечавшей за разработку методики их использования в геологических целях, накапливался материал по разным регионам. Мне были переданы снимки по моей основной вотчине — по Кольскому полуострову. Когда подошло решение о необходимости создания методического руководства по дешифрированию радиолокациоенных снимков в геологических целях, было создано совещание всех, кто изучал эти снимки, и на этом совещании присутствующие попросили меня возглавить эту работу. В короткие сроки мне удалось обобщить все предоставленные мне материалы от разных групп, сопоставить их со своими представлениями об особенностях изображения геологических объектов на радиолокационных снимках и на основе такого анализа составить руководство по геологическому дешифрированию материалов РЛ-аэросъемок. Эта работа пользовалась большим успехом, была распространена по всем геологическим учреждениям, занимающимся картированием, выдержала два издания и, насколько мне известно, является до сих пор единственным методическим документом по этому вопросу. Вопросы геологического использования материалов радиолокационных съемок нашли такаже свое отражение в ряде других моих фондовых и опубликованных работ, в том числе в книге коллектива авторов “Применение радиолокационных съемок при геолого-географических исследованиях”, в которой мною написано несколько глав, посвященных изучению площадей развития разных типов горных пород и структурно-тектонического строения.
Геометрия радиолокационных снимков сильно отличается от геометрии аэрофотоснимков. В связи с этим я занялся вопросами геометрии этих снимков, а потом геометрией снимков и некоторых других нефотографических съемок. Результаты этих исследований отражены в отдельной работе, где я выделил три типа геометрии снимков: центральная (геометрия аэрофотоснимков), равнодальностная и равноугловая (не путать с равноугольной!). Помимо разработок геометрии новых видов снимков, мне удалось дополнить и уточнить некоторые вопросы аэрофотограмметрии (центральной проекции). Первый тираж мгновенно разошелся, в связи с чем был выпущен второй тираж этой книги.
Поскольку наша Лаборатория аэрометодов была назначена ведущей по проблеме геологического использования космических снимков, на первых порах все вновь полученные из космоса снимки поступали в наши фонды. Первые космофотосъемки, выполнявшиеся со станции “Салют”, охватывали территории южнее 52 градуса северной широты (позднее ареал космофотографирования значительно расширился). Кроме того с помощью нефотографической сканирующей аппаратуры выполнялись космические съемки со спутников “Метеор”, которые предназначались для охвата всего земного шара. Это были снимки малого разрешения, существенно уступающие по детальности изображения космофотоснимкам. Потом в нашем распоряжении появились американские сканерные снимки системы ERTS существенно более высокого разрешения и отечественные снимки того же типа.
Изучение материалов космических съемок я начал с дешифрирования космофотоснимков Южного Казахстана и снимков со станции “Метеор”для разных территорий СССР и зарубежных стран. Следует отметить, что в практике дешифрирования не только космических, но и обычных аэрофотоснимков существовала (да и посейчас еще не изжита) методически ошибочная тенденция — попытки отыскивать на снимках изображение только уже известных геологических объектов и не замечать те элементы аэрофото- или космоизображения, которые не укладывались в существующие гелогические представления. Это приводило к тому, что не использовалось главное свойство дистанционных изображений — возможность получения объективного представления о геологических объектах, о структурах земной поверхности и об отражении в структурах верхнего яруса особенностей глубинного строения. Зато такие построения не вызывали отторжения у специалистов по региональной геологии, убежденных в полноте и непрекаемости всех своих построений. Лишь после того, как эта тенденцию удалось хотя бы частично изжить, стало возможным получение и использование принципиально новой информации, которая вычитывается в аэрофото- и космических изображениях.
С самого начала своих работ по дешифрированию космических снимков я обратил свое внимание на выявление принципиально новой геологической информации и на сочетание ее с известными ранее геологическими объектами. Так, были отдешифрированы очень крупные трансрегиональные разломы, причем известные разрывные нарушения оказались лишь фрагментами этих гигантских разрывных структур. Были выдвинуты гипотезы о связи некоторых из этих разломов с трансформными разломами океанической коры. Несомненным вкладом в геологию явилось выявление кольцевых структур, в том числе очень крупных и неизвестных ранее из предшествующих геологических исследований. Материалы комплексного истолкования геофизических, дешифровочных и геологических данных были использованы для изучения блокового строения земной коры и определения относительных перемещений крупных блоков. Предварительные результаты этих моих исследований нашли свое отражение в серии выпусков “Доклады советских ученых на совещании советско-американской рабочей группы”, а также в ряде статей в других изданиях.
К началу работ по космической тематике относится также составление мною “Предложений по программе работ Мингео СССР на аэрокосмополигонах”. Предполагалось все разработки методик дистанционного изучения сосредоточить на нескольких полигонах с разным типом геологического строения. “Предложения...” были одобрены, дальнейшая разработка этой проблемы была поручена одному из бывших аппаратных сотрудников Мингео СССР и постепенно затухла, не принеся видимых результатов. В это же время меня привлекли к работам других групп нашей Лаборатории по разработке различных методов формального анализа результатов геологического дешифрирования, что нашло отражение в фондовых работах. Большого резонанса эти исследования не вызвали.
В фондовых отчетах Лаборатории аэрометодов по космической тематике содержится анализ особенностей изображения геологических объектов и структур на космических изображениях разного уровня генерализации, разработка методики из дешифрирования и совместного использования дешифровочной информации с материалами разных видов геофизических исследований. Эти материалы вошли в состав различных методических документов по использованию космоснимков в геологии и частично опубликованы.
В моих фондовых отчетах много места уделено анализу новых ранее неизвестных элементов геологического строения, которые выявляются с помощью дистанционных методов. Высокая обзорность мелкомасштабных и сверхмелкомасштабных снимков позволяет выделять скрытые несогласия, проявленные не по всему протяжению контактов, а лишь на отдельных участках и частично замаскированные более поздними тектоническими движениями, и дифференцировать их на структурные и тектонические несогласия. На более знакомой мне территории Кольского п-ва мне удалось выявить целую серию структурных несогласий, что позволило по-новому поставить проблемы стратиграфии этого региона. Эти вопросы нашли свое частичное отражение в ряде опубликованных работ, написанных мною совместно со специалистами по геологии докембрия, как-то в Трудах I Всесоюзного совещания по стратиграфии докембрия, в сборнике “Региональная тектоника раннего докембрия” и в других работах. Примеры выявления стратиграфических несогласий находятся в ряде моих методических работ, наиболее полная сводка содержалась в книге “Применение радиолокационной съемки при геолого-географических исследованиях”. Установлен ряд ранее неизвестных стратиграфических и структурных несогласий и на других территориях страны.
При изучении ранее неизвестных крупных кольцевых структур мною выдвинута гипотеза, что большая часть из них отвечает разным этапам формирования гранитного слоя земной коры: от катархейских до современных тектонических процессов. Это гранитные овалы катархейского возраста — первые свидетели формирования первичного гранитного слоя, гнейсовые овалы - результат нелинейной нижнеархзейской складчатости, овальные структуры саамского гранитообразования, овальные структуры разных этапов фанерозойского гранитообразования, обновленные в процессе фанерозойской складчатости более древние структуры срединных массивов и овальные структуры в районах тектоно-магматической активизации. Определена роль крупных кольцевых структур при осадконакоплении и при последующих тектонических процессах, их соотношения с линейными структурами, их роль в последующем магматизме и формировании месторождений полезных ископаемых.
Вместе с моими подчиненными по группе мною составлен обзор “Аэро- и космические методы прогнозирования и поисков месторождений”, в котором содержится изложение моих идей о региональных поисковых критериях разных типов полезных ископаемых. Этот обзор имел большой успех, и почти весь его тираж был направлен по обмену научной информацией в страны СЭВ. Второго издания не было, и по этой причине он известен лишь узкому кругу специалистов.
В издании Ленинградского Горного института вышел краткий курс моих лекций по азрокосмометодам, который я читал студентам института. Курс был издан небольшим тиражом и по этой причине тоже известен лишь в узком кругу.
В числе других сотрудников Лаборатории я был привлечен к составлению “Карты разломов территории СССР и сопредельных стран”и являюсь одним из ее многочисленных авторов. Позднее я передавал свои материалы во ВСЕГЕИ для составления тектонической карты и стал одним из авторов карты структурно-формационных комплексов территории СССР. Мои статьи, посвященные выявлению и изучению крупнейших линеаментов и кольцевых структур, были опубликованы в материалах первой и третьей конференций по новой базовой тектоники в США (Proceed. of the 1st Conf. on the New Basement Tectonics and Third Intern. Conf. on Basement Tectonics), а также в трудах международной конференции, прошедшей в Баку (XXIV Aeronautical Congress).
К этому же времени относится мое активное сотрудничество с рядом других геологических организаций: написание специально для них отчетов по заданным проблемам для Мингео КазССР, передача составленных мною схем геологического строения в разные геологические институты, участие в геологических отчетах ВСЕГЕИ, ВИРГ, СЗГУ, ЗГТ, Геологического института АН СССР.
Так, для ВСЕГЕИ выполнена работа по космогеологическому изучению Камчатки и Приохотья, вошедшая потом в состав VIII тома “Восток СССР” многотомного издания “Геологическое строение СССР...”. Ряд моих разделов вошел в отчет ВСЕГЕИ “Анализ и обобщение зарубежных и отечественных достижений в области дистанционных исследований”. Для ВСЕГЕИ составлена схема тектоники Северо-Запада Русской плиты по материалам космодешифрирования.
Для ВИРГа мною написана глава об особенностях локализации железорудных скарново-магнетитовых месторождений (о приуроченности их к кольцевым структурам, выявленным по комплексу геофизических и дешифровочных данных). Потом соответствующая монография была опубликована. Также для ВИРГа написан ряд глав в отчет “Составление методических рекомендаций по комплексированию геофизических методов при геологосъемочных работах и поисках полезных ископаемых”, изданный потом отдельной монографией. В одну из групп ВИРГа передана прогнозно-тектоническая схема размещения кимберлитовых тел в Якутии относительно крупных кольцевых разломов.
Для СЗГУ мною составлен отчет по комплексному геофизическому и аэрофотогеологическому изучению карбонатитового массива Сокли; в пределах этго массива мною выявлен ряд мелких кольцевых структур, связанных с поздними проявлениями метасоматоза и несущими минерализацию разного типа. Я был приглашен для участия в работе советско-финской рабочей группы по изучению Балтийского щита. Ряд моих статей, написанных совместно с сотрудниками СЗГУ, ЗГТ и Института докембрия АН СССР, вошел в сборник трудов прошедшего симпозиума “Fault Tectonic in the Eastern Part of Baltic Shield”, созванного про инициативе СЗГУ. СЗГУ регулярно организовывало мои встречи с финскими и шведскими геологами, заинтересовавшимися моим исследованиями Балтийского щита. В результате этих собеседований я получил приглашение от Геологического Департамента на чрезвычайно лестных для меня условиях провести работы по составлению тектонической и прогнозно-геологической карты Финляндии, но отдел кадров Министерства геологии СССР не одобрил мою кандидатуру и не отпустил меня для работы за рубежом (по-видимому, из-за того, что я в свое время отказался вступить в КПСС). Я участвовал также в организованным СЗГУ симпозиуме “Петрологические основы формирования судьфидных медно-никелевых месторождений...” с докладом о структурных критериях оруденения этого типа на примере Ветреного пояса Южной Карелии. Позднее этот доклад был опубликован в качестве главы одной из монографий, подготовленной ВСЕГЕИ. В этой работе я указал, что ареалы месторождений одного типа в этом регионе приурочены к линейной тектонической зоне, а другого типа находятся на узлах пересечения кольцевых разломов крупных овальных структур. Более локальным структурно-поисковым признаком оказалась приуроченность отдельных рудоносных интрузий в мелким кольцевым структурам вулканического генезиса. По моим предположениям это связано с тем, что внедряясь в эти вулканы интрузивные породы насыщаются сольфатарной серой, отчего глубинный силикатный никель превращается в сульфидный.
Для ЗГТ мною составлен ряд глав в отчете “Обобщение и анализ геофизических работ по Восточно-Карельской структурной зоне и Ветреному поясу”. В этом отчете использованы критерии медно-никелевого сульфидного оруденения, изложенные мною на упомянутом выше симпозиуме.
Ряд глав мною написан в сводный отчет институтов Академии наук о результатах космогеологических исследований. Эти разделы потом вошли в состав обширной монографии “Космическая информация в геологии”.
В связи с приглашением участвовать в конференции Геологического института Академии наук УССР, посвященной изучению региональных аномалий геомагнитного поля и глубинного строения, я провел работы по совместному использованию дешифрирования космических снимков и анализу региональных магнитных и гравитационных полей. Оказалось, что при определенных трансформациях исходных полей в них выявляются овальные аномалии, совпадающие пространственно с отдешифрированными кольцевыми структурами. Было дано объяснение этому совпадению, как отражению в геофизических полях особенностей строения гранитного слоя земной коры. Эти материалы также были опубликованы.
Совместно с сотрудником ВНИИГалургии мною написан ряд статей о структурных критериях размещения калийных месторождений Восточной Сибири и о перспективах их дальнейших поисков. Эти соображения были доложены на совещании в Сибирском отделении Академии наук .
Совершенно особым направлнием моей деятельности является участие в работах по созданию геолого-геофизических полигонов и геологических заповедников на территории Северо-Запада СССР. Эти работы были поставлены по инициативе сотрудника ВИРГа Г.С.Франтова. Наши совместные исследования отражены в ряде статей, а также в обширной фондовой, позднее опубликованной работе. Дальнейшего развития эти исследования не получили из-за отсутствия ассигнований на их проведение.
Последней моей работой в Лаборатории аэрометодов явилось составление “Единого методического руководства по аэро- и космическим дистанционным методам при геологических исследованиях”. Параллельно с этой работой я возглавлял тему по изучению крупных кольцевых структур по материалам РЛ-аэросъемок. Полевые работы по этой теме проводились на трех полигонах: в Карелии, в Северном Прибалхашье и в Средней Азии. Помимо методических разработок при этом были получены интересные геологические результаты. По материалам работы на Ветреном поясе Южной Карелии написан отдельный отчет. в котором даны новые представления о тектонике этого района и обосновывались прогнозные критерии размещения медно-никелевого сульфидного оруденения. Новые данные по тектонике были получены по тектонике Северного Прибалхашья: выявлены ранее неизвестные кольцевые структуры, установлена их роль в геологическом строении, разделены по генезису первичноосадочные яшмы, слагающие структурные комплексы, и яшмоиды, приуроченные к кольцевым разломам и представляюшие собою результат гидротермальной проработки вмещающих пород (ранее эти породы относились к первичноосадочным яшмам) и т.п. Новые результаты были получены и для обследованных районов Средней Азии, от лица нашей группы подана заявка на открытие месторождения. На заявку была получена отписка от местного геологического управления, дальнейшая судьба нашей заявки нам неизвестна.
Обширный фолиант “Временного методического руководства ...” был мною подготовлен к печати. К сожалению я к этому времени вошел в конфликт с бывшим заместителем директора Лаборатории аэрометодов, который стал генеральным директором Объединения “Аэрогеология”(прежний генеральный директор высоко оценивал мою работу). Не хотели публикации моего труда и московские специалисты по аэрометодам из Объединения, видевшие во мне опасного соперника. Оскорбленный необъективным и явно предвзятым отношением к этой моей работе рецензентов, подобранных указанным генеральным директором, и не желая обращаться в Министерство геологии для экспертной оценки моего труда (как то мне советовал директор Лаборатории аэрометодов), я подал заявление об уходе из Лаборатории по собственному желанию. Эта моя работа так и осталась неопубликованной, тем более, что я отказался сдать ее в фонды Лаборатории. Соответственно осталась неопубликованной и подготовленная мною монография о крупных кольцевых структурах земной коры.
Я не сразу нашел новое место работы. Мне предложили пойти в Тематическую экспедицию СЗГУ, но тому воспротивились в более высоких кругах, — как мне объяснили, видя во мне претендента на более высокую должность, чем та, на которую я был согласен поступить. Меня хотел взять в отдел тектоники ВСЕГЕИ руководитель этого отдела, но директор ВСЕГЕИ не решился принять меня: как он мне лично разъяснил, в это время шло сокращение штатов ВСЕГЕИ, увольнялись многие его сотрудники, и прием нового сотрудника, широко известного своими работами и контактами с разными отделами ВСЕГЕИ не мог пройти незамеченным и был по этой причине для него политически неприемлем. К этому времени скончался директор Института геологии и геохронологии докембрия АН СССР К.О.Кратц, а новый директор не решился открыть для меня планировавшееся для меня К.О.Кратцем новое направление, которое ранее не ставилось в этом Институте. По этой причине мне пришлось поступить в институт ВНИИГалургии на в принципе новую для меня работу. Я, правда, быстро освоил ее, но моя душа к этим работам никогда не лежала.
Первой моей работой во ВНИИГалургии были исследования по проверке целостности противофильтрационых экранов электроразведочными методами. Работы проводились на Верхнекамском и Газганском местрождениях калийных солей,. По этим работам имеются публикации, разработанная методика была передана другим исполнителям.
Далее мне были поручены исследования по внедрению радиометрических методов изучения состава для совершенствования рудоподготовки отбитых калийных руд. В отчете мною был предложен новый способ рудоподготовки, на который я получил авторское свидетельство, выполнен проект специальной аппаратуры для реализации этого способа. Однако его внедрение означало существенные изменения в традиционной схеме переработки калийных руд, и, несмотря на хвалебные отзывы, этот способ остался нереализованным (да я и не рассчитывал на его внедрение, просто мне хотелось показать на новом месте работы, что в ранее незнакомых для меня направлениях я готов творчески подходить к их решению). Работы были доложены на Всесоюзном совещании в Москве, имеются соответствующие публикации.
На крупнейшем руднике Верхнекамского месторождения калийных солей произошла грандиозная авария: прорыв верхних вод в пространство горных выработок, растворение соляных пород и последющее затопление рудника с образованием гигантской карстовой воронки на поверхности. Причина разрушения защитной поверхности соляного зеркала была неясна, в районе проведено много различных геофизических работ, мне было поручено составление обобщающего отчета. В результате проведенного анализа мною была установлена уникальная геологическая обстановка в районе прорыва — узел пересечения разрывов разных направлений, приуроченных к центру отдешифрированной мною кольцевой структуры. Материалы дешифрирования были использованы мною при анализе другого аварийного участка на другом руднике Верхнекамского месторождения (правда не приведшего к его гибели). Для постоянного геофизического контроля был разработан метод подземной электроразведки, позволяющий выявлять опасные для отработки зоны тектонического генезиса. Мною были разработаны геолого-геофизические основы применения этого метода и способы составления по этим данным геоэлектрических и геологических разрезов. Этьи работы послужили основой для создания на калийных рудниках Верхнекамского месторождения специальной геофизической службы для исследования кровли соляного разреза из горных выработок.
Работы ВНИИГалургии по экологии горных работ на калийныхз месторождениях приобрели определенную известность, и к нам обратились руководители геологических служб Стебникского и Калушского месторождений калийного сырья в Предкарпатье с просьбой провести соответствующие геолого-геофизические исследования на территориях их работ. Эти работы были поручены мне, и в течение нескольких лет я вел эти исследования с помощью методов подземной и наземной геофизики. Нами были выгорожены на поверхности участки, представляющие опасность на обрущение кровли соляного зеркала, на которых было не рекомендовано вести строительство. На одном из них действительно произошло затем формирование карстовой воронки, под землю ушел строящийся дом. Эти работы отнимали у меня много сил: выездки на рудники, написание до 12 отчетов в год, контакты с местными геофизическими предприятиями, работа с местными геофизическими предприятиями, которые по нашим заданиям вели наземные геофизические съемки, и все это по уже отработанным мною ранее методикам. Поэтому эти работы потерял для меня интерес, и я перешел в другой отдел ВНИИГалургии. Работы на этом этапе моих исследований докладывались на разных совещаниях, опубликованы в ряде сборников. Кроме того мною была опубликована работа по новым тектоническим критериям размещения калийных месторождений каледонского возраста на примере месторождений Восточной Сибири, Урала и Западной Европы. В этой работе я доказал приуроченность этих месторождений к периферии кольцевых структур и обосновал генезис такой приуроченности.
Работа на новом месте сложилась для меня неудачно. Я не принял гипотезы начальника отдела о тектонике Верхнекамского месторождения и указал, что при его построениях имеет место произвольное толкование фактических материалов, граничащее с фальсификацией. Против моих построений он не мог выдвинуть возражений, но стремился не помещать их в свой отчет, в результате чего я стал писать параллельные отчеты. Я уже перевалил через пенсионный возраст и был через несколько лет уволен по сокращению штатов. Я воспринял это без всякого сожаления, тем более, что, как только стало известно, что я ушел из ВНИИГалургии, ко мне обратилась с предложением работы одна московская фирма: сотрудничать с моим бывшим учреждением она категорически не желала. Определенный мне оклад в несколько раз превышал то, что я получал во ВНИИГалургии.
В течение двух лет я по комплексу всех наличных геолого-геофизических материалов и проведенного мною ранее дешифрирования снимков составил карту тектоники Верхнекамского месторождения и выдал прогнозы по экологии горных работ на этой территории. В совместном отчете, в котором участвовало более 15 исполнителей из разных геологических институтов я написал около 60% текста и составил около 90% графики на больших листах. Моя работа была чрезвычайно высоко оценена рецензентами и заказчиком.Предполагалось мое участие в дальнейших исследованиях на этой территории, но на них не было получено централизованных ассигнований, и на этом моя официальная служба в геологии окончилась.
Уже в положении пенсионера я составил проект составления тектонических и прогнозно-металлогенических карт на любых мало изученных территориях. Один из моих знакомых организаторов всяческих работ составил договор по реализации моих предложений в одном из государств Африки с убедительным экономическим обоснованием их финансирования, но случившаяся в этой стране революция и гибель от руки террористов руководителя Геологического департамента оборвала начинающиеся контакты. По предложению одной из фирм я составил проект поисков кимберлитов на территории Ленинградской области, основываясь на моих идеях их пространственного размещения и о существовании специфических структур, связанных с внедрением кимберлитовых трубок. Но потом оказалось, что эта фирма не располагает для проведения таких работ необходимыми средствами. Таким образом на настоящий момент оба этих моих проекта остаются пока нереализованными, хотя я и не теряю надежды, что на них еще найдутся заказчики.